— Что-нибудь слышали о полиции и их поисках? — спросил я.

— Они все еще продолжают расследование, уже допросили всех и теперь начали прочесывать поля вдоль дороги. Мне кажется, их последняя теория такова: полицейского могла сбросить его лошадь, которая действительно потом вернулась в конюшню.

— Наверное, тело не всплыло. Возможно, тело уже в море.

— Может быть. Уверен, они очень скоро вплотную займутся поисками всплывших трупов.

— Интересно, чем может обернуться вся эта суета для Графа, если они заберутся слишком далеко в поля?

— Готов побиться об заклад, на поверку окажется, что он переехал в другое место.

— Так вы тоже считаете, что у него есть еще одно место?

— Конечно. Это в его стиле. И он прав. У каждого должно быть место, куда можно убежать. Лишняя осторожность никогда не повредит.

— А у вас есть? Он улыбнулся.

— Надеюсь, у тебя тоже, — сказал он.

Никто не может определить, улыбаюсь я или нет.

Потом я пошел искать Серую Метелку, чтобы попытаться убедить ее еще раз слазить для меня в склеп. Но ее нигде не было. В конце концов я сдался и побрел к дому Растова.

Шипучку я тоже не смог сразу обнаружить и стал ходить вокруг дома и заглядывать в окна. Я увидел самого Растова, развалившегося на стуле с бутылкой водки в одной руке; другой рукой он прижимал к груди предмет, который мог быть его иконой. На подоконнике что-то зашевелилось, и я понял, что это мой бывший партнер. Шипучка поднял голову, уставился на меня, головой показал на соседнюю комнату. Затем соскользнул с подоконника и исчез.

Я отошел назад к ближайшему окну указанной комнаты, которое было слегка приоткрыто. Через несколько секунд он появился.

— Привет, Шип, — сказал я. — Как дела?

— Иногда мне хочется снова в поле. Я бы сейчас готовился к долгой зимней спячке…

— Плохая ночь?

— Я вовремя выбрался. Он снова принялся за свое — пьет и поет грустные песни. Он может навлечь на нас крупные неприятности, если слишком напьется. Лучше бы ему протрезветь к решающей ночи.

— Надеюсь, так и будет.

Мы двинулись к задней стороне дома.

— Ты занят? — спросил Шипучка.

— Да.

— Послушай, Нюх, босс не все мне рассказывает, а Ночной Ветер говорил всего пару дней назад, что существуют способы определить при помощи гадания, кто Открывающий, а кто Закрывающий. Это правда?

— Правда, — сказал я. — Но они ненадежны, пока не умрет луна. Чтобы они заработали, необходимо какое-то горючее.

— А сколько времени должно пройти?

— Несколько дней.

— Так люди начнут открывать статус друг друга очень скоро?

— Да. Так всегда происходит. Поэтому важно закончить все совместные дела заранее. После того как подведены итоги, твои бывшие партнеры могут оказаться твоими новыми врагами.

— Мне не нравится перспектива иметь врагом тебя или Ночного Ветра.

— Из этого не следует, что мы должны убивать друг друга до великого события. Лично я считаю подобные поступки признаком слабости.

— Но ведь всегда происходят какие-то умерщвления.

— Да, слышал. Мне это кажется напрасной тратой энергии, раз все равно в конце все решится.

— …И половина из нас погибнет от ответного удара победившей второй половины.

— Редко происходит равное деление Открывающих и Закрывающих, пятьдесят на пятьдесят. Никогда не известно, какой будет диспозиция или кто появится в конце. Однажды был случай, когда в последний день все отступили. Никто не явился. Что тоже плохо. Подумай об этом. Любой из них, у кого хватило бы мужества, мог тогда повернуть дело по-своему.

— Сколько осталось времени до того, как все станет известно, Нюх?

— Совсем мало. Полагаю, кто-то уже сейчас работает над этим.

— А ты знаешь?

— Нет. Узнаю очень скоро. Мне не нравится знать без крайней необходимости.

Он заполз на старый пенек. Я сел на землю рядом.

— К тому же, — добавил я, — это помешало бы мне попросить тебя кое-что сделать, прямо сейчас.

— Что именно? — спросил Шипучка.

— Я хочу, чтобы ты вернулся со мной к склепу и проверил, там ли еще Граф.

Он молчал, поворачиваясь в солнечных лучах, блестя чешуйками.

— Нет, — наконец ответил он. — Нам не нужно туда ходить.

— Почему?

— Я уже знаю, что его там нет.

— Откуда ты знаешь?

— Вчера ночью я выползал наружу, — сообщил Шипучка, — и спрятался в сливовом дереве, которое часто навещает Игла, чтобы поесть. Когда он прилетел, я сказал: «Добрый вечер, Игла».

— Это ты, Шипучка? — отозвался он.

— Собственной персоной, — ответил я. — Как кормежка?

— Неплохо. Неплохо. А как твои извилистые пути?

— О, превосходно. Полагаю, ты прилетел поесть?

— Да. Я всегда прилетаю сюда напоследок, потому что эти сливы — мои любимые, и я лакомлюсь ими после жуков. Предпочитаю оставлять самое лучшее напоследок.

— Так и следует поступать во всяком деле, — сказал я. — Скажи — теперь, пожив с Растовым, я в этом хорошо разбираюсь, — ты никогда не пробовал давно упавшие с дерева сливы, которые выглядят сморщенными, сгнившими и неаппетитными?

— Нет, — ответил он, — это было бы глупо, когда столько хороших слив еще висит на дереве.

— Э-э, — возразил я, — внешний вид обманчив, и «хороший» — понятие весьма относительное.

— Что ты имеешь в виду? — спросил он.

— Я тоже люблю фрукты и знаю их секрет. Те, что внизу, на земле, гораздо лучше тех, что еще висят на ветках.

— Как это может быть? — удивился Игла.

— Секрет в том, что, когда они лежат там, оторванные от источника своего существования, они используют остаток своей жизни для создания новых ростков.

Правда, они от этого сморщиваются, но вырабатывают из себя новый, особый эликсир, превосходящий обычный сок тех слив, которые еще на дереве.

— Гораздо лучше на вкус?

— Нет. На вкус — нет. Это больше чем просто вкус. Это вопрос духа.

— Наверное, нужно попробовать, раз так.

— Ты не пожалеешь. Очень тебе рекомендую.

И он спустился на землю, нашел одну из таких слив и откусил от нее.

— Фу! Они никуда не годятся! Перезрелые и…

— Не торопись, — сказал я. — Возьми еще, проглоти немного, потом еще. Немножко подожди.

И он еще попробовал, и еще. Немного погодя он сказал:

— У меня слегка кружится голова. Но ощущение довольно приятное. Действительно…

Он съел еще одну, с внезапно проснувшимся энтузиазмом, потом еще одну.

— Шипучка, ты был прав, — сказал Игла через какое-то время. — Есть в них нечто особенное. Такое теплое ощущение…

— Да, — ответил я.

— И это головокружение — не совсем головокружение. Приятное ощущение.

— Съешь еще. Съешь гораздо больше, — посоветовал я ему. — Иди туда, куда тебя поведет.

Вскоре его слова стало трудно понимать, так что мне пришлось соскользнуть с дерева на землю, чтобы расслышать все, что он говорил, когда я начал спрашивать:

— Ты был с Графом, когда он устраивал новые могилы, правда?

— Вот так я узнал их местонахождение и что он собирался переехать в одну из них вчера ночью, — закончил Шипучка свой рассказ.

— Хорошая работа, — сказал я. — Хорошая работа.

— Надеюсь, когда Игла проснулся, он не чувствовал себя так, как я в то утро. Я там не остался, я понимаю, что видеть змей в таком состоянии плохо. По крайней мере, так говорит Растов.

— Сколько существует могил, не считая склепа?

— Две. Одна к юго-западу, вторая — к юго-востоку.

— Я хочу их видеть.

— Я тебя отведу. Та, что на юго-западе, ближе. Давай сперва пойдем туда.

Мы двинулись в путь, пересекая тот участок местности, где я прежде не бывал. В конце мы пришли к маленькому кладбищу, окруженному ржавой железной оградой. Калитка оказалась незапертой, и я распахнул ее плечом.

— Сюда, — сказал Шипучка, и я последовал за ним. Он привел меня к небольшому мавзолею рядом с голой ивой.

— Внутри. Усыпальница справа открыта. Там стоит новый гроб.

— Граф там?